Президент России Дмитрий Медведев рассказал о том, как встретил сообщение о начале войны на Кавказе и к чему привели боевые действия в Южной Осетии и сопредельных с ней территориях Грузии.
«Мне в час ночи позвонил Министр обороны, я двигался по Волге, отдыхал как раз, и говорит: "Грузины передали южным осетинам, что они собираются начать войну". Конечно, для меня это не было новостью. Но я думал, что, может быть, это все-таки очередная провокация, пробивка такая, как принято говорить на одном из российских сленгов. И в течение всего периода, пока грузинские войска двигались к территории Южной Осетии - мы же все это наблюдали, - я никаких решений не принимал, надеясь, что у этих придурков хватит все-таки ума остановиться в какой-то момент. Не хватило. В этой ситуации, знаете, надежда умирает последней, как принято говорить. И мы на самом деле терпели до тех пор, пока они не начали ракетный и артиллерийский обстрел города, не начали шарашить из орудий по домам, не начали стрелять в миротворцев. И только после этого, после реального нападения мне пришлось отдать указание о том, чтобы ответить. Я вам могу сказать откровенно, конечно, я эту ночь никогда не забуду. Принимать решение даже об ответном использовании силы - это не самое простое дело. Это рассуждать на эти темы легко, а принимать решение, понимая, каковы последствия, очень непросто, тем более на 95-й день исполнения обязанностей» - рассказал Медведев в ходе заседания дискуссионного клуба «Валдай».
«Мы правильно все сделали. Мне не только не стыдно за действия российских войск, я просто горжусь этими действиями, потому что они действовали эффективно, действовали симметрично и пропорционально, что бы там ни говорили. А пропорциональность эта заключается в том, что невозможно остановиться в тот период, когда началась агрессия, потому что, если ты остановился, ты прекрасно понимаешь, что через несколько дней агрессор перегруппируется и нанесет новый удар, хотя бы для того, чтобы лицо свое спасти... Я вчера собирал руководство Министерства обороны и Министерства финансов. И, как вы понимаете, мы обсуждали не выпуск новой партии автомобилей или тракторов, а перевооружение российской армии. О чем это говорит? Это говорит о том, что некоторые приоритеты после этого конфликта нам все-таки придется поменять…» - отметил российский глава.
